Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

Мая Халтурина. Стихи

ПЕРИОД ЖИЗНИ

стихи


ххх

Над озером прекрасные стихи, как груда облаков.
И в озеро с холмов стекаются деревья.
В свинцовой глубине не тают льдинки слов,
И в небе их не тают отраженья.

ххх

Я поджимаю продрогшую душу,
как перебитую лапу собака.
Коленки поближе к глазам.
Не будет, не будет мне медных закатов
и плюшевых серых чудовищ
в гигантском театре теней.
Зато я под веками вижу
кофейно-молочное небо,
и синие, желтые звезды
там гуще и ярче цветут.

ххх

На Невском,
в рубашечке светлой,
поблескивая очками…
Ты не изменился,
хоть время мосты развело
меж прежними летними днями на Невском
и этим июньским деньком.
Растерянный мальчик,
ты смотришь невидящим взглядом…
Храни тебя Бог,
ты и сам не от мира сего.

xxx

…Только корочку лимона
подарила я тебе.
Почему же невозможно?
Очень даже все возможно,
так вот именно и было:
только корочку лимона
подарила я тебе.
Ты уехал за три моря,
за четыре перевала,
но меня ты будешь помнить,
хоть на память подарила
только корочку лимона
подарила я тебе.
Если корочка засохнет,
изотрется в порошок,
из дырявого кармана
вывалится где-нибудь,
все равно ты не забудешь
этот день и этот город,
потому что на прощанье
только корочку лимона
подарила я тебе

на прощанье…

ххх

Бессонница 6 октября

Я буду скучать за тобой и пройду.
Но зато от другой болезни
ты меня избавил, мой странный друг.
И если даже теперь исчезнет

этих длинных дней удивленный сон
и начнется жизнь без надежд на чудо,
я запомню, что в клетке с надписью "буйвол" – слон,
а игла не входит в ушко верблюда.

В воскресенье в парке культуры и о
будет вечер юмора и сатира.
Я не знаю, кто я – пьяный стрелок
или трезвый заяц на стенке тира?

Значит, ты уезжаешь в Москву, а я
остаюсь. Значит, все-таки – заяц.
Вверх ногами на стенке тира вися,
виша… в общем, вниз ушами болтаюсь.

xxx

От полноты архива ломятся дверцы шкафа.
Жизнь среди книг, писем и фотографий.
В окне цветущий каштан, мышь под диваном.
Мир воспевая другой, пользуйся данным.
Жизнь коротка – от шиворота до пяток.
Ночью играет мозг с мыслями в прятки.
Всплакнуть, куснув кулачок, или умолкнуть?
Вытереть слезы платком или промокнуть?
Вроде бы и не велик выбор натуры.
Ночи распахнута пасть с луной-зубом.
И одного зуба вполне хватит,
Чтоб раскусить им того, кто плачет.
Если сейчас же ты не сомкнешь век,
Ночь разгрызет тебя с хрустом, косточка-человек!

ххх

На даче

За деревом луна.
За лесом море.
В кустах кузнечик.
В доме спит ребенок.
Все на свои места
расставлено навечно.
Лишь взрослый человек
не спит и не стрекочет,
не светит в небесах
и не терзает берег.
А кто его поймет –
чего он хочет?
Зачем всю ночь пьет чай,
выходит на крыльцо,
глядит на небо,
слушает шум моря
и ежика возню
в сухой траве?
Лишь белый лист
и синие чернила
его приют
непрочный
на земле.

ххх

Осенние жалобы

1.

Жизнь кончена в тридцать один год.
Клюквенный сок истекает кровью.
Как же это Минздрав не поймет:
Жизнь вредит моему здоровью!

Калитка ли свой проскрипит «сезам»,
Пес ли соседский залает сердито,
Глаза не верят уже слезам.
Карта Рижского взморья бита.

Водит за нос меня тоска.
Луна из-за туч поглядела и смылась.
Небо – как грифельная доска.
Стерты с него все остатки смысла.

Чудом каким-то еще дрожат
(сейчас разлетятся!) крупинки мела.
Линию жизни в руке зажав,
Кончил бал – и гуляй смело.

Первая строчка дороже второй.
Небо с овчинку не стоит выделки.
Видно, тело ошиблось душой.
Только его и видели...

2.

Выглянешь в окно – и с души воротит.
Акт четвертый ("Времена года").
От холодного ветра облака коробит.
Листья валятся, словно карт колода.

День пройдет – и как в гроб ложиться.
Утром встанешь – опять же в гроб.
И в глазах нет живой водицы.
Нет и поводов, плакать чтоб.

Осень – приступ радикулита.
У природы болят суставы.
Парки смесью горючей политы
С хвойной зеленью вместо приправы.

В этом супе найдется ли место
Среди прелых лавровых листов
Клецке человечьего теста,
Безработному зрителю снов?

3.

автору "Линии отрыва"

Ты, Саша, в Ерусалиме, под слепнущим небом,
Где солнце слезою в глазу мировом живет,
С дочками Ксеней и Соней, и с Глебом,
А я и сама не знаю на берегу чего.

Август уже прочитан до двадцать второй страницы.
Немного еще пролистни и в сентябрь попадешь.
Там промелькнут чернокрылые буковки-птицы
Вдоль горизонта, пока не подкосит их дождь.

Черною строчкою облако к небу пришито.
Нет, на живую нитку его приметали!
На половинках шара гигантская книга раскрыта,
Чтобы мы с разных концов ее прочитали.

Облако, ветер, волна – по воздушным ухабам,
По суху, по морю – осенью каждый год
К вам доставляют гуманитарный корабль
С перелетными письмами наших широт.

ххх

Как тень от облака, бегущего полями,
Прозрачна беспечальная весна.
Ты – облако, прохладными краями
Касающееся кромки сна.

Я – только тень от облака, на волю
Отпущенная на короткий срок,
Пока по дну души, не задевая боли,
Скользит разлуки легкий холодок.

ххх

Я открыла тебя, как Колумб – Америку.
Так открывают книгу, окно, тайну.
Как Робинзона, меня прибило к берегу
острова, обитаемого
тобой и носящего имя Риги -
острова в Богом забытом море
скверов, садов, огородов, пригородов,
дач, пребывающих в вечной ссоре
с временами года нашей с тобой жизни
у заоблочной ласки в гостях, не дома.
Но хозяйки нрав с каждым днем капризней –
не ударило б с ясного неба грома!...
Полно прохладе анютины глазки пялить
средь разъедающей зрение зелени парка.
Дай завяжу узелок на память:
тридцать первое мая, жарко.

ххх

Тебе к лицу сухая эта осень.
Ты хмуришься, любовь, но ты еще жива.
И раз желтеет даже хвоя сосен –
Не смеет жаловаться листва.

Когда в садах в туман молочно-спелый
Вольются дым печной и дым костров,
Твой ангел, от страданий очумелый,
Вздохнет вольготнее – до первых холодов.

Любовь моя, ни слова укоризны:
За воздух, кров и сон тебя благодарю!
Я бедный родственник на этой пышной тризне,
Справляемой по сентябрю.

ххх

Являя хрустящую радость и крыльев воздушную ласку,
Прозрачной улыбкой пространства висит стрекоза.
Отрезано жирного солнца скрежещущей боли на смазку,
И с каждого облака дань получают глаза.

Бредет близнецом грибника собиратель янтарного блеска,
И волны с кошачьею грацией чешут песок.
А ветер ерошит рябиново-бурую шубу подлеска,
И в книге кудрявой к листку прилипает листок.

Забыт горизонтом, сквозь млечную дымку взлетает корабль.
Наукой удвоенных смыслов по горлышко сыта душа.
За ворох осенних щедрот – о разлука, чье имя сентябрь,
А отчество август! – ужель ты не дашь ни гроша?…

xxx

Вдруг глянет искоса, с ухмылкой
И как по бревнышкам на лесосплаве
Над черной зыбью и со ссылкой
На вычитанное (к вящей славе
Певца брусники и морошки!)
В романе знаменитого такого –
то на этой беговой дорожке
В пыли не заблестит подкова
На счастье, только – на везенье
Не отступить, не оскользнуться…
Какие чудные мгновенья
Беглянке–жизни удаются!

ххх

В дом, где живет надежда, живет время,
Я вхожу осторожней лесного зверя.
Я полгода не видела снега, полгода мокла
Под обычной водой дождевой, без намека
На умение быть кристаллическою решеткой,
Одеваться игольчато-белой шерсткой.

Не считаю счастливых дней, мимолетных знаков.
Вижу ночью на небе звезду – не заплакав.
Из иероглифа сна только ниточку вытянет муза.
Не доверю словам своего невесомого груза.
И узорами букв не испортит пейзажа,
На окошко ложась, невесомая пряжа.

xxx

Меж двух светил

Ни на секунду не прекращает море свою работу.
Чайке приятно, когда дует ветер.
С неба луна, не одолев зевоту,
Скорее смотрит, чем светит.

Другое светило, не умещаясь в море
(знать раздобрело оно на непыльной службе!),
Искривляя линию горизонта, роет
На ночь берлогу себе поглубже.

Перистая, кучевая – шествует небесная стража.
На что бы убить мои лучшие годы?
Может, податься в смотрители пляжа,
В добровольное общество штормовой погоды?!

Только делов, что следить за границами дня и ночи,
При десятибалльном волненьи – палить из пушек,
Счёт песчинкам вести, не допуская порчи
Палочек, водорослей и ракушек.

ххх

На свете счастья – есть.
Хотя бы этот август.
Уставшая блестеть
И шелестеть листва.
Цитатой классика белеет парус
И чайка в полкрыла.
Шуми, водичка Рижского залива,
Ручная гладь.
И серебрись - ветла, осина, ива!
Длись, благодать.

xxx

Из города Р.

Столько тумана в воздухе, в городе, который ты покинешь.
Быть провожающим так нелегко, видишь!

Чайка ли прокричит или ворона гаркнет –
Этот город уже целый год разлукою пахнет.

Мне все равно сколько месяцев, дней, лет ли
Пенелопой прикидываясь, вязать петли.

Быть отъезжающим - видишь? - несладко, нелестно.
Без тебя будет наше львиное место.

В парке, где каменные львы, розы и дети -
Ты уедешь, а они не заметят...

Столько воды ветром надуло в Даугаву-реку!
Не за что зацепиться взглядом сухопутному человеку.


***


Москва - Тарту - Рига

1986 - 2006

<< Мих. Дм. Одинец: ИСТОРИЯ МОЕЙ ЖИЗНИ I.ВЕРА, НАДЕЖДА, ЛЮБОВЬ, 1935>>

в "Я открыла тебя, как Колумб Америку...."
....... а там:
у заоблОчной (?) ласки в гостях, не дома.
ОблАка - или блОки (Блок?)
Татьяна Раутиан, 17.08.2017

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация