Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

ДОКТОР КАЛЛИГАРИ – ОТЕЦ НЕМЕЦКОГО КИНО

В начале 1920 года в Германии вышел на экраны странный, необычный во всех отношениях фильм, авторами сценария которого были дебютанты – молодой поэт Ганс Яновиц (чех по происхождению, родившийся в Праге) и выходец из Австрии Карл Майер. Кстати, знакомство их состоялось в сумасшедшем доме, где один из них лечился, а другой навещал заболевшего родственника. Декорации к фильму сделали три художника-экспрессиониста: Герман Варм, Вальтер Рёриг и Вальтер Рейман. По убеждению экспрессионистов кинематограф должен был запечатлеть на экране брожение внутренней жизни, непроизвольные проявления души, взметенной до самой глубины.

«Фильмы должны стать ожившими рисунками!» - таков был девиз Германа Варма, когда он с двумя коллегами приступил к созданию мира «Калигари». Декорации изобиловали зубцеобразными, остроконечными формами, живо напоминая архитектурные готические каноны. Эти сочетания форм лишь намекали зрителям, что перед ними дома, стены, и ландшафты. Косые трубы над беспорядочным нагромождением крыш, окна в форме стрел, угрожающие древовидные арабески вместо деревьев, нарисованные тени, дисгармонирующие со световыми эффектами, зигзагообразные изображения, уничтожающие правила перспективы, раздражающая глаза резкая контрастность белых и черных цветов – всё это ударяло по нервам зрителей, вызывало шок. На языке экспрессионизма это называлось выявлением сущности явлений, не совпадающей с обычными нашими восприятиями.

Втиснуть живые движущиеся существа в этот искусственный, нарисованный мир было чрезвычайно сложно. Чтобы устранить противоречие живого человека и и раскрашенных холстов, прибегали к подчеркнуто театральному гриму, актеров одевали в экстравагантные костюмы.

Однако динамичность кино разрушала все эти композиционные намерения художников. Декоративная концепция вынуждала актеров то ускорять движения, если они выходили за пределы направляющих линий, то застывать в живописных позах, гармонирующих со световыми пятнами декоративных полотен. Стилизованная игра актеров приближалась к пантомиме. Исполнитель роли Каллигари Вернер Краус казался призрачным фокусником, который блуждает среди сотканной им паутины линий и теней. А Чезаре (актер Конрад Фейдт0, крадущийся вдоль стены, казался ее порождением.

Сюжет фильма довольно необычен.
Дактор Калигари зазывает ярмарочную публику поглядеть на сомнамбулу Чезаре. В это же время в городе происходят два таинственных убийства. Френсис, друг одного из убитых, начинает подозревать доктора и следит за ним. Пока ему кажется, что он ясно видит Чезаре в ярмарочном балагане, настоящий Чезаре пытается убить возлюбленную Френсиса. Застигнутый на месте преступления, он умирает от нервного расстройства. Мнимый Черзаре в балагане оказывается куклой – двойником сомнамбулы. Калигари спасается бегством в сумасшедший дом.

Френсис с ужасом обнаруживает, что директор лечебницы и Калигари – одно и то же лицо. Как и в «Големе», здесь в современном обличье воскрешается старинная легенда. В бумагах доктора находят книгу о фокуснике Калигари, который в XVII веке заставлял медиума Чезаре под гипнозом совершать убийства, а для отвода глаз держал его восквую фигуру. Доктор захотел проверить рассказ о Калигари и, когда сомнамбула оказался на его попечении, не устоял перед искусом проделать с ним эти страшные опыты. Узнав, что Чезаре мертв, доктор сходит с ума.

Режиссер Роберт Вине собрался внести в сценарий радикальные изменения, чему яростно воспротивились оба сценариста, но на них никто не обращал внимания. Первоначальная история была рассказом о реальных ужасах – редакция Вине преобразила рассказ в химерическую небылицу, порожденную больной фантазией Френсиса. В результате этой переделки сюжет «Доктора Калигари» оказался вставленным в обрамляющий рассказ, где Френсис изображен безумным. Директора сумасшедшего дома он принимает за Кали-гари. Узнав об этой болезни, доктор понимает причину фантазии и приступает к лечению.

Это обрамление не случайно разозлило обоих сценаристов. Оно поставило с ног на голову их сокровенный замысел. Если в сценарии безумие выступало неотъемлемым признаком власти, то в редакции Вине «Калигари» прославлял власть и осуждал ее безумных противников.

Тема тирании присутствует в фильме от начала до конца. Вращающиеся кресла невероятной величины символизируют авторитет городских властей, которые восседают на них. Лестницы усугубляют впечатление от интерьеров: бесконечные ступени идут в гору, к полицейском участку. Даже в сумасшедшем доме три параллельных ряда лестничных ступеней намекают на то что доктор Калигари занимает высшее положение в этой иерархии.
Как и Гомункулюс, Калигари – своеобразный предшественник Гитлера. Но в фильме Калигари полюсом, противопоставленным тирании, является не свобода, а хаос, который символизируется ярмарочной стихией.

Фильм вызвал яростные споры. Если немецкие критики писали, что «Калигари внушает жалость к умственно расстроенному человеку и воспевает благородный труд врачей-психиатров, то французы почувствовали, что перед ними не просто замечательный фильм из жизни сумасшедших. Они увидели в нем более глубокое содержание. Благодаря этому фильму во Франции был снят запрет на картины немецких киностудий. Сергей Эйзенштейн среагировал резко отрицательно: «…мистицизм, таинственность, мрачность фантазии со-брались в клубок в этом варварском празднике самоуничтожения здорового человеческого начала в искусстве, в этой братской могиле здоровых кинематографических начал, в этом сочетании немой истерии действия, ассортимента раскрашенных холстов, намалеванных декораций, расписанных лиц, противоестественных изломов и поступков, чудовищных химер.»

Нью-Йоркская премьера окончательно утвердила мировую славу «Калигари». А через сорок лет кинокритики включат этот фильм в число 12 лучших фильмов всех времен и народов. Он породил множество подражаний и служил мерилом художественности, но тем не менее этот «самый спорный фильм своего времени» не оказал серьезного воздействия на французский и американский кинематограф. Точно одинокий ледниковый валун, он стоял особняком.
Зато его влияние на немецкое кино было огромным. Странно движущиеся герои и декорации в экспрессионистской или схожей манере появлялись в каждом сколько-нибудь значительном фильме после «Калигари». Он впервые утвердил те приемы, которые составили техническую достопримечательность немецкого кино. «Калигари» стоит первым в ряду стопроцентно павильонных фильмов. Пока шведы, к примеру, преодолевая страшные трудности, пытались запечатлеть на пленке реальную метель или природный лес, немецкие режиссеры, влюбленные в павильонные эффекты, выстраивали (по крайней мере – до 1924 года) целые ландшафты в стенах студий.

Кинематографисты старались превратить сценическое оформление в странную световую игру теней, призраков, диковинно освещенных лиц. Оформление фильма они создавали как декорацию человеческой души. В «Калгари» благодаря световым эффектам зритель может наблюдать убийство, не видя его: на чердачной стене он видит только тень Чезаре, закалывающего тень своей жертвы. Такие приемы стали характерной приметой немецкого кино.

У истоков всех этих тенденций в немецком кино лежит «Кабинет доктора Калигари». От него же протянулись линии к рассказам о простых людях («каммершпиль») и к фантастическим историям о вампирах и колдунах.

Зигфрид Кракауэр, «Психологическая история немецкого кино»
в вольном пересказе "Ирины Фишер"

<< ТРИ РОЛИ ДАНИЭЛЬ ДАРЬЕФишеры в "Весь СПб">>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:

Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея

(c) 2008-2012. Контактная информация